Перекрёстки судеб

Обычная сельская школа. Длинные гулкие коридоры со скрипучими деревянными половицами и притаившимся по углам эхом. Говорят, когда-то здесь был храм, его сломали и построили из этого материала школу. Все, кто участвовал в разрушении церкви, как-то нелепо и случайно закончили свою жизнь, а в память и в назидание потомкам на краю парка у школы остался камень — тяжёлое мраморное надгробие с разорённой могилы.

Главный коридор школы по-прежнему тëмный, глухой и таинственный. Свет сюда проникает только с одной стороны — из окна во всю стену в самом дальнем конце коридора. В противоположном его конце, рядом с кабинетами физики и немецкого языка, — наглухо задраенный запасной выход. Между двойными его дверями хранились лопаты и тяпки для работы на пришкольном участке.

Вот кабинет физики с массивной тяжёлой дверью. Этой дверью мне однажды прилетело по лбу, когда я приложилась к замочной скважине своим любопытным глазом, а одноклассник по прозвищу Бараш якобы случайно её открыл, и потом имел по этому поводу серьëзный мужской разговор с моим отцом. Бараш стал небольшим начальником и теперь, говорят, вымещает свою бессильную злость на подчинённых.

А вот закоулок, куда затащил меня другой одноклассник, Витька, тайно мне симпатизировавший, и в обстановке строжайшей секретности вручил простенькое серебряное кольцо с жёлтым камнем. Не знаю, зачем, но кольцо, как и подаренную им на день рождения книгу, храню до сих пор.

Вот старый умывальник, установка которого была когда-то целым событием, вот стол, на котором стоял массивный бронзовый колокольчик, который и сейчас исправно отмеряет время уроков, вот вешалка для одежды с надписью «Здесь был Саша Субботин».

Почти ничего не изменилось за 25 лет. Только на стенах сменились плакаты: на классных уголках — чужие фамилии, на патриотических и краеведческих стендах — незнакомые лица.

Хотя нет. Вот репортажное фото, людей с которого я знаю. Его сделал мой отец на одном из мероприятий к 9 мая. На фото — Александр Егорович Плужников, ветеран Великой Отечественной войны. Очень хорошо его помню: на каждый День Победы он приходил к мемориалу в центре села вот такой, как на фото: весь в орденах, с благородной сединой, солидный, подтянутый. Он до последнего сохранил особую, военную выправку, хоть и работал потом всю жизнь лесником. Здесь, в школе, вела физику его дочь, Земфира Александровна.

А рядом с Александром Егоровичем на старой потускневшей фотографии — Колька, мальчишка из самой обычной семьи. Ветеран наклонился к мальчику, видимо, что-то спрашивает. А тот — нестриженный, с выгоревшими на солнце волосами, в костюме на вырост, — вытянулся во фрунт и разглядывает медали на груди у ветерана. Николай Проскурин, будущий участник СВО с позывным «Лесник».

Кольку, по сути, воспитала сестра, которая была старше его на 17 лет. Когда он уходил на спецоперацию, о причинах своего решения сказал: «Я хочу, чтобы Надюха была счастлива, и у неё было своё жильё».

Я плохо знала Колю — он был намного младше, почти ровесник моему сыну. И я не знаю, почему он выбрал именно этот позывной. Может, это чистое совпадение, и он даже не вспомнил в тот момент об этой встрече, оставшейся в памяти поколений на фотографии. А может, в жизни есть место и неслучайным встречам.

Для меня такой встречей с прошлым стала эта фотография. Она — как картина в художественной галерее, на свидание с которой приходишь раз за разом. Эта фотография перекрывает все детские воспоминания, связанные с той сельской школой. Теперь для меня эта школа — место вот этой знаковой встречи двух участников военных действий, один из которых подарил другому позывной.

Могилы ветерана Великой Отечественной войны Александра Егоровича Плужникова и участника спецоперации Николая Проскурина теперь тоже рядом, на одном сельском кладбище. Коля, боец ЧВК «Вагнер», погиб в 2023 году под Бахмутом. Ему было 23 года. Мечта его исполнилась: на выплату, полученную после его гибели, сестра купила себе дом.

Если бы участники этой встречи могли вернуться назад, в тот знаковый момент, запечатлённый на фотографии, мне кажется, они обменялись бы крепким мужским рукопожатием. У Коли не было стольких наград, как у Александра Егоровича, не было такой долгой жизни в кругу родных и близких, не было заслуг в мирной жизни после сражений. Его жизнь была яркой, короткой вспышкой. Но, думаю, Александр Егорович им бы мог гордиться.